Паустовский Константин Георгиевич

Биография

Книги, и прежде всего произведения художественной литературы, открывали перед Паустовским вторую действительность, оказывавшую на него не меньшее влияние, чем та, что окружала его реально. «Вымышленная жизнь существовала независимо от подлинной и добавляла к ней все, чего в этой подлинной жизни не было и быть не могло. Все, что казалось мне заманчивым и прекрасным», – писал он. В этой жизни Паустовский мог беседовать с Гюго и Лермонтовым, Петром I и Гарибальди, мог сидеть в долговой тюрьме с отцом Крошки Доррит и сопровождать в Англию прах Байрона. «Этот второй мир обогащает человека и отзывается на его мыслях и поступках в жизни», – писал Паустовский. «Вымышленная жизнь» несла ему радость, хотя порою находили и сомнения. «Мы пришли в жизнь от книг, от туманной поэзии, от прекраснодушных мыслей, и народ прошел мимо нас равнодушно и даже нас не заметил, – не такие, должно быть, были ему нужны сыновья и помощники», – сетовал писатель в горькие минуты.

Если судить по «Повести о жизни» – автобиографическом произведении Паустовского, – он всегда читал: гимназистом – дома и в киевских парках; служа санитаром в поезде-госпитале времен первой мировой войны – в редкие минуты отдыха. Читал в больнице, куда попал после ранения, в нелёгкие месяцы работы на военных заводах в Чечелевке – предместье Екатеринослава – и в Таганроге. Часто это были годы скитаний – где брал он тогда книги? Трудно предположить, что все прочитанные им книги он возил с собой – их было множество, и увлечения его были разнообразны.

Очевидно, издания личной библиотеки дополнялись взятыми из каких-то собраний – частных и общественных.

Библиотека была для Паустовского прибежищем в кризисные моменты. Туда зашёл он, когда отдал редактору журнала «Огни» рассказ, в ожидании решения судьбы едва ли не первого своего произведения, предложенного в печать. Там встретил он товарища по гимназии, который разделил сначала его тревогу, а затем радость: рассказ был принят.